«Стартовым капиталом» для молодого Саввы стали 5 рублей, полученные при женитьбе в качестве приданного. Он ткал сам и пешком доставлял товар в Москву. Там скоро обратили внимание на качество работы зуевского ткача. Перекупщики теперь старались перехватить его по дороге и первыми скупить ткани. Савва отличался безукоризненной честностью, многие односельчане отдавали ему на хранение свои сбережения, что помогало растущему производству. В 1797 г. Савва Васильевич основал в родном Зуеве шелкоткацкое заведение. В 1820 г. выкупил себя и свою семью у помещика за колоссальную для того времени сумму — 17 тысяч рублей.
 Фабрикант основал целый ряд мануфактур, в большинстве — хлопчатобумажных, освоив полный производственный цикл — от закупки и доставки хлопка из Средней Азии до выпуска и продажи готового «бельевого и одежного товара». Савва Васильевич Морозов умер в 1862 г. на 91-м году жизни. Еще при его жизни промышленная империя Морозовых разделилась на четыре крупных фирмы. Три из них находились в «родовом углу» Морозовых в восточном Подмосковье.
 По соседству с Зуевым, в селе Никольском располагались две больших морозовских фабрики, одна принадлежала старшему сыну Саввы Васильевича Елисею, вторая — младшему Тимофею. Рядом, в уездном городе Богородске (ныне Ногинск), находилась Богородско-Глуховская мануфактура второго сына — Захара Саввича. Помимо Богородска и Никольского, морозовские предприятия были в Твери — их основал третий сын Саввы Васильевича Абрам.
 Морозовы всех четырех кланов, хотя и не имели крупных производств в Москве, свои дела вели преимущественно из столицы. Савва Васильевич не очень беспокоился об обучении своих сыновей. Они получили в основном религиозное образование, выучились письму и счету, а в возрасте 10–12 лет уже работали на отцовских фабриках, с детства постигая тонкости производства и торговли. Теперь Морозовым пришлось искать свое место в общественной и культурной жизни столицы.
 Старшая ветвь Морозовых строго держалась старой веры. Елисей Саввич целиком посвятил себя старообрядческому богословию, передав дела сыну Викуле. Семейная фирма в Никольском именовалась «Товарищество Викулы Морозова сыновья». «Викуловичи», как звали представителей этого многочисленного семейства, сторонились общества. Следуя староверческим нормам, они носили окладистые бороды, не пили, не курили и ели на званых обедах собственными ложками. Семейство, впрочем, нельзя было упрекнуть в отсутствии художественного вкуса. Алексей Викулович Морозов собрал прекрасную коллекцию редкого фарфора и собрание старинных русских портретов. Однако он не любил показывать свои коллекции, о которых в Москве мало кто знал. Самым известным благотворительным деянием «Викуловичей» в Москве стало создание детской больницы имени В.Е. Морозова.

С.Т. Морозов с матерью и детьми

 Ветвь Морозовых, владеющая «Компанией Богородско-Глуховской мануфактуры», тоже строго придерживалась старообрядчества, но сумела обратить это себе на пользу, играя важную роль в староверском сообществе Москвы. Морозовы были одними из главных попечителей главного староверского Рогожского кладбища. Там сложился своеобразный клуб предпринимателей-старообрядцев, которые контролировали ключевые отрасли экономики страны.
 Внуки Захара Саввича Морозова — Арсений и Давыд Ивановичи — покровительствовали литературе. Такие журналы, как «Голос Москвы», «Русское дело» и «Русское обозрение», издавались на их средства. Сын Давыда Ивановича Николай Давыдович Морозов сделал Богородско-Глуховскую мануфактуру одним из лучших по техническому оснащению предприятий Европы. Он провел долгие годы в Англии, изучая организацию британской текстильной промышленности, и в быту дополнил старообрядческие черты чисто английскими привычками. В отличие от Николая Давыдовича, чуравшегося общественной деятельности, его брат Иван Давыдович Морозов был гласным Московской городской думы, почетным мировым судьей, не раз принимал самое активное участие в работе городских благотворительных комитетов, например, по Вербному базару и Дню белой ромашки.
 «Тверские» Морозовы — владельцы «Товарищества Тверской мануфактуры бумажных изделий», утратив старообрядческие традиции, не приобрели и необходимых культурных навыков. Абрам Абрамович Морозов, сын основателя фабрики в Твери, даже кичился своей малообразованностью и до конца жизни писал с грубыми ошибками. Обладая тяжелым характером, он прославился бурными кутежами и окончил жизнь в психиатрической лечебнице.
 Все дела взяла в свои руки его жена — Варвара Алексеевна, из семьи егорьевских фабрикантов Хлудовых. В отличие от мужа Варвара Алексеевна тянулась к знаниям, занимаясь всю жизнь самообразованием. Благодаря уму, характеру и сметливости она пользовалась большим авторитетом в купеческой среде. «Деловую женщину» оценило и московское общество. Особняк Варвары Алексеевны Морозовой в Москве на Воздвиженке приобрел славу литературного салона, где собирался цвет московской интеллигенции: Чехов, Короленко, Брюсов.
 По завещанию Абрама Морозова, его вдова не могла под угрозой потери состояния вступить в повторный брак. Варвара Алексеевна так и не оформила отношения со своим вторым, гражданским, мужем — известным публицистом профессором Соболевским, редактором либеральной газеты «Русские ведомости». Занимаясь традиционной для московского купечества благотворительностью, Варвара Алексеевна, в духе либеральных веяний, уделяла внимание прежде всего просвещению. Она основала городское начальное ремесленное училище своего имени, «Пречистенские курсы для рабочих», бесплатную читальню имени Тургенева. Правда, Варвара Алексеевна отказалась помочь в организации Художественного театра Немировичу-Данченко, за что тот в своих воспоминаниях вывел «фабрикантшу» как персону, занимающуюся благотворительностью исключительно из либеральной моды.
 Варвара Алексеевна постаралась дать хорошее образование своим детям — Михаилу и Ивану. Первый получил классическое гимназическое образование, второй обучался в реальном училище. С братьями занимались учителя музыки и живописи, в том числе молодой художник Коровин, ставший другом младшего из братьев — Ивана Морозова, который впоследствии собрал две большие коллекции живописи — современных русских художников и французских импрессионистов.
 Иван Абрамович продолжил образование в Цюрихском политехническом институте и позднее возглавил семейное дело. Продолжая благотворительную деятельность своей матери, Иван Абрамович Морозов участвовал в создании Московского коммерческого института, стал главным организатором клиники раковых заболеваний при Московском университете. Иван Морозов заботился и об улучшении условий труда и быта своих рабочих, открыл для них чайную, библиотеку, театр. Его брат Михаил Морозов, напротив, считал, что благотворительность способна только испортить, избаловать рабочих.
 Сам Михаил Абрамович Морозов больше всего прославился как лихой светский гуляка. На всю Москву прогремела история о его карточном проигрыше в миллион рублей в Английском клубе. Впрочем, Иван Абрамович Морозов тоже был любитель покутить в загородных ресторанах. Женился он на молоденькой хористке из «Яра», которая, однако, оказалась деловой женщиной. Став одним из директоров Тверской мануфактуры, она помогала мужу управлять делами. Супруга Михаила Абрамовича —Маргарита Кирилловна Морозова, урожденная Мамонтова, — завоевала известность в Москве благодаря устраиваемым в ее доме религиозно-философским собраниям, в которых участвовали самые известные русские философы того времени.
 И все же наибольшего успеха и популярности достигла четвертая — «никольская» — ветвь семейства Морозовых. Младший сын основателя династии Тимофей Саввич Морозов, хозяин Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко», считался одним из общепризнанных лидеров московского купечества. С 1868 по 1876 г. он занимал должность председателя Московского биржевого комитета, состоял гласным Городской думы. Тимофей Саввич тратил немалые деньги на различные культурные начинания, в частности, на издательские проекты, в чем ему активно помогал его зять профессор Карпов.
 По словам современников, Тимофей Саввич соединял в себе искреннюю религиозность и приверженность к «старинке» с коммерческим гением европейского типа. Он сделал Никольскую мануфактуру лидером российской текстильной промышленности. Фабрика стала победительницей международных выставок в Париже и Чикаго, трижды удостаивалась высшего российского отличия — права поместить государственный герб на своем товарном знаке. Успех обеспечивал строжайший контроль за качеством продукции и дисциплиной труда. Брак, прогулы и пьянство рабочих наказывались штрафами. Это привело к знаменитой Морозовской стачке 1885 г., после чего Тимофей Морозов хотел даже продать свою гордость — мануфактуру.
 Вдова Тимофея Саввича Мария Федоровна, по отзывам современников, была женщиной очень властной, с ясным умом, большим житейским тактом и самостоятельными взглядами. Она уделяла большое внимание благотворительности, завещав на эти цели более 900 тысяч рублей. При жизни на ее средства были построены родильный дом, клиника для душевнобольных, ночлежный дом. Мария Федоровна постаралась дать своим детям блестящее образование. Уроки истории, например, им давал знаменитый профессор Ключевский.
 Младший из братьев — Сергей Тимофеевич Морозов — стал правоведом. Кроме того, он увлекался искусством, оказывал поддержку многим известным живописцам — Поленову, Серову. Восемь лет в доме Морозова прожил Левитан. Сергей Морозов многое сделал для развития народных промыслов. Благодаря ему в Москве появился Музей народного искусства (Кустарный музей). Он был одним из учредителей Музея изящных искусств (ныне ГМИИ им. Пушкина).
 Производством занимался в основном старший брат — Савва Тимофеевич Морозов. Он выучился на химика в Кембриджском университете, открыл химические заводы на Урале, но главным делом для него оставалась Никольская мануфактура. Молодой Савва Морозов старался оснастить семейную фабрику самой передовой технологией. Он стремился вывести на европейский уровень и образ жизни своих рабочих. По словам знавших его людей, Савва Морозов умел создавать вокруг себя жизнерадостную атмосферу, и был всеобщим любимцем. Совершенно лишенный социальных предрассудков Савва Морозов был женат на бывшей работнице Никольской мануфактуры, и позднее никто не мог поверить, что его имевшая аристократическую внешность супруга в свое время стояла за прядильным станком.
 Савва Тимофеевич был председателем Нижегородского ярмарочного биржевого комитета и организатором многих промышленных выставок. Заядлый театрал, Савва Морозов пришел на помощь Станиславскому и Немировичу-Данченко, когда их Художественный театр столкнулся с серьезными трудностями. Морозов взял на себя все финансирование театра, построил для него великолепное здание по проекту архитектора Шехтеля, который проектировал и знаменитый особняк Морозова на Спиридоновке.
 Станиславский отдавал должное не только бескорыстной преданности Морозова искусству, но и его мнению в вопросах художественного творчества. Савва Тимофеевич стал участвовать в обсуждении постановок спектаклей, что вызвало недовольство Немировича-Данченко, который, признавая силу воли и энергию Морозова, считал, что тому не хватает вкуса и образованности. В глазах Немировича-Данченко Морозов так и остался «купцом» в самом негативном смысле. Не желая быть причиной раздоров, в 1904 г. Савва Тимофеевич прервал свои отношения с Художественным театром.
 Другим увлечением Саввы Морозова, приведшим его к разочарованию, было участие в революционном движении. По слухам, все началось с личной симпатии Морозова к актрисе Андреевой, которая свела его с Горьким. Под влиянием Андреевой и Горького Савва Морозов оказывал помощь ссыльным революционерам, а затем стал активно помогать социал-демократам.
 Когда в России начались революционные беспорядки, Савва Тимофеевич воочию увидел результаты своих щедрых пожертвований, что вызвало у него сильнейшую депрессию. Он застрелился в Ницце в мае 1905 г. Савву Морозова похоронили на старообрядческом Рогожском кладбище, где даже революционеры не посмели произносить речи над его могилой. Рабочие Никольской мануфактуры на собранные средства заказали икону в церковь села Зуева «в вечное воспоминание незабвенного Саввы Тимофеевича Морозова, неустанно стремившегося к улучшению быта трудящегося люда».
Д. Никитин, кандидат исторических наук