Коллеги и друзья говорили о Симченкове: «Музыкант — самородок», «Директор — от Бога». История его жизни заставляет поверить в то, что судьба его вела. Иначе не объяснить, как он — мальчишка военного поколения, переживший эвакуацию и все тяготы войны, рано лишившийся родителей, все-таки смог стать музыкантом. Казалось бы, о какой музыке может идти речь, когда жизнь складывалась по схеме, общей для послевоенной поры: ремесленное училище, работа на заводе, срочная служба. Но стремление к музыке было сильнее обстоятельств, хотя в пору учебы в Калужском музыкальном училище он, уже прошедший службу на флоте, был ровесником скорее преподавателей, чем учеников. Затем он окончил Институт культуры. И хотя Владимир Григорьевич не стал музыкантом-исполнителем — слишком поздно начал учиться, ушла гибкость пальцев, он нашел себя на преподавательском поприще. В течение 28 лет Владимир Григорьевич был тем ядром, вокруг которого собирались увлеченные своим делом, неравнодушные люди. Ему удалось создать в школе удивительную атмосферу — атмосферу музыки и творчества. «Музыка — дыхание души» — это его выражение. Владимир Григорьевич верил, что человек, прикоснувшийся к миру музыки, не способен на подлость, считал, что музыка пробуждает в людях высокие нравственные и духовные качества, поэтому музыкальное образование необходимо для полноценного развития ребенка. Говорил, что при этом совсем не обязательно стремиться к профессиональной карьере и зрительскому успеху (хотя среди выпускников школы немало профессиональных музыкантов, а ее ученики регулярно становятся дипломантами и лауреатами различных конкурсов).
 Всю жизнь он учил — и учился. Эта способность впитывать знания и учиться на своем опыте, в том числе и на ошибках, всегда отличавшая Владимира Григорьевича, не ушла с возрастом. Пожалуй, единственное, что он приобрел с годами — это мудрость. Он вообще был философом, любил размышлять о жизни и шире — о бытии. Очень любил поэзию, особенно русскую классическую — часто цитировал Тютчева, Фета, причем не широко известные строки. Он был очень интересным собеседником. Мне сначала в силу профессиональной, а потом и человеческой необходимости довелось немало беседовать с Владимиром Григорьевичем, и сейчас я, пытаясь воссоздать в памяти его слова, жалею, что не записывала все им сказанное. Да разве же можно было — несмотря на его больное и оперированное уже сердце — предвидеть... Из беседы с его коллегами поняла, что, наверное, можно. Последнее время директор, будто предчувствуя что-то, завершал все дела, подбивал итоги, доделывал недоделанное, чтобы не оставлять после себя нерешенные проблемы.
 Трудно представить, что новый учебный год в музыкальной школе начнется уже без него. И хотя школе № 60 недавно было присвоено имя Бориса Чайковского, но имя Владимира Григорьевича Симченкова также отныне будет неразрывно связано со школой, где он оставил часть своей души.
Анна Белокрыльцева